«Вся переписка Владимира Ильича с Николаем Евгра-фовичем велась исключительно через Гопфенгауз, которая переписывала своей рукой все письма и отметки на рукописях, сделанные Владимиром Ильичей». Это свидетельство встречавшегося с Лениным в те годы самарского учителя Белякова указывает еще одно направление для поисков.
«Тюремная невеста» Федосеева, через руки которой прошла почти вся его переписка с Владимиром Ильичей, могла бы в свое время дать ценные сведения о судьбе многих рукописей обоих корреспондентов и снятых ею с них копий. Но она не успела это сделать. В тот день, когда ворхоленские ссыльные гурьбой отправились в полицию, чтобы заявить о смерти Федосеева, они узнали там сильно взволновавшую их новость. Из Петербурга в Вер-холенск пришло разрешение на переселение туда Марии Германовны Гопфенгауз, отбывавшей в Шенкурске ссылку но делу Федосеева. Этого разрешения она добилась как его невеста при условии, что скоро станет его женой. Перед своим отъездом из Шенкурска Мария Германовна получила письмо от Николая Евграфовича, в котором он ей писал то же, что просил передать и Владимиру Ильичу: «Умираю, пе потеряв веры в будущее». «Поддерживать в себе эту веру» была его последняя просьба к ней и к ее товарищам по ссылке. Душеприказчица Николая Евграфовича выполнила его желание — рассказала об этом письме ссыльному Григорьеву, бывшему участнику федо-сеевского кружка в Казани, переписывавшемуся с Владимиром Ильичей. Но ее собственные нравственные силы иссякли. На следующий день она застрелилась.
«Ужасно это трагическая история!»1 — только и мог написать сестре глубоко потрясенный этим известием Владимир Ильич.
Преждевременный уход из жизни этих двух спутников молодости Ленина отчасти объясняет, почему в собрании его Сочинений, в «списке неразысканных работ» от издания к изданию неизменно повторяются слова: