Как показало изучение черновиков, в некоторых письмах есть вставки Ленина, не оговоренные Крупской.
Важнейшие письма Ленина этого периода опубликованы в собрании его Сочинений. Но знакомство с перепиской в целом и сопоставление этих писем с ответами его корреспондентов открывают новые подробности, обогащающие наше представление о живом Ленине. Мы узнаем, как он воспринимал письма своих корреспондентов. И каждое вставленное и подчеркнутое Лениным в ответном письме слово добавляет новую черточку к уже сложившемуся образу.
После приезда Надежды Константиновны в Мюнхен Ленин еще раз переменил имя и квартиру. Теперь он был уже не Мейер. Он отпустил «болгарские усы» и раздобыл паспорт па имя доктора юриспруденции Иордано Иорда-нова из Софии с супругой Марицей (так теперь называлась Надежда Константиновна). Комнату же снял по объявлению у одного многосемейного рабочего, чтобы не встречаться с русскими эмигрантами и туристами. «Доктор Йорданов» со своей женой во время прогулок выбирали «места подичее, где меньше народу». В редакционной переписке с оставшимися в Швейцарии Плехановым и Ак-сельродом Ленин не называл своих корреспондентов полным именем. «Дорогой Г. В.» или «П. Б.» — так начинал он обычно свои письма к пцм, а его адресаты чередовали псевдопимы Владимира Ильича, называя его то Петровым, то тем же Мейером, то Фреем. Плеханов же иногда после обращения «дорогой» ставил просто многоточие.
Избегая упоминать в письмах имена и фамилии, Ак-сельрод умудрился однажды назвать Ленина и двух других членов редколлегии, живших в Мюнхене, «святой троицей»! То один, то другой редактор «Искры» именуется в письмах просто «братом». «Сестрами» называли в письмах и Веру Ивановну Засулич (она, впрочем, часто превращалась и в Велику Дмитриевну — это имя стояло в ее болгарском паспорте), и Надежду Константиновну Крунскую,